ЕАЭС органично встраивается в многополярную экономическую систему, которая формируется на базе БРИКС. И модель отношений в союзе вполне может стать основой новой мировой экономической архитектуры.
Межконтинентальные взаимосвязи
Евразийское пространство выделяется сейчас особой динамикой международно-экономических процессов, которые формируют новые модели региональных и мировых связей, связывающих Евразию с другими континентами. Завершившаяся недавно в Нижнем Новгороде 8-я встреча министров промышленности стран БРИКС, на которой участники обсудили перспективы кооперации в рамках партнерства БРИКС по Новой промышленной революции, уверенно демонстрирует интенсификацию связей в рамках этой организации. По результатам встречи достигнуты договоренности о проработке инициатив по химической промышленности, фармацевтике, медицинскому оборудованию, горнодобывающему сектору, металлургии и другим сферам.
В преддверии саммита БРИКС, намеченного на октябрь этого года в Казани, интенсивность диалогов на межгосударственном и экспертном уровнях будет возрастать, особенно если принимать во внимание обширную повестку предстоящей встречи и перспективы дальнейшего развития организации. А это прежде всего вопросы новой финансовой системы, в основе которой будут лежать расчеты в национальных валютах. Также не исключено, что будет обсуждаться развитие цифровой экономики и других информационных, коммуникационных технологий и инноваций.
Очевидно, что будет также расти необходимость в дальнейшем углублении форм сотрудничества существующих организаций и интеграционных объединений с БРИКС. За это время уже выработаны и апробированы механизмы сотрудничества в формате ЕАЭС — ШОС — БРИКС, которые образуют новые формы взаимодействия. Но если говорить об экономической интеграции, ЕАЭС сейчас занимает одну из лидирующих позиций по уровню экономического роста и расширяющихся форм сотрудничества в сравнении с интеграционными образованиями в других регионах мира. Встраивание же ЕАЭС в межконтинентальные формы сотрудничества БРИКС, возможно, станет одним из серьезных этапов развития мировой экономической системы.
Присутствовавшая на встрече в Нижнем Новгороде министр промышленности и агропромышленного комплекса Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Гоар Барсегян как раз отметила, что среди приоритетных задач дальнейшего развития ЕАЭС его “позиционирование как полюса экономического притяжения на международной арене”. В связи с этим важно углубление сотрудничества со странами БРИКС в реальном секторе, а именно: инвестиции в создание и модернизацию производственных комплексов стран ЕАЭС, а также формирование системы трансфера передовых технологий, в том числе создание общего цифрового сервиса для ЕАЭС и БРИКС. Не менее интересным было предложение министра о создании дискуссионного формата ЕАЭС — БРИКС в качестве ежегодной площадки для обсуждения актуальных вопросов развития промышленности.
Следует подчеркнуть, что подобные формы сотрудничества органично входят в общее понимание Большого Евразийского партнерства и не исключают аналогичных площадок с Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) и многосторонними организациями Африки и Латинской Америки.
Полюс притяжения
Можно напомнить, что 10 лет назад ЕАЭС устойчиво воспринимался исключительно в контексте попыток экономического сотрудничества России, Беларуси и Казахстана. Эти страны таким образом пытались восстановить прежние связи и начинали вырабатывать новые экономические формы взаимодействия, частично реанимируя существовавшее ранее общее пространство. И хотя сейчас ЕАЭС имеет в своем составе еще две бывшие советские республики — Армению и Кыргызстан, в остальном он уже давно превратился в сильнейший фактор притяжения торгово-экономических, логистических, инвестиционных и финансовых отношений не только Евразии, но и Азии, Африки и Латинской Америки. Сегодня ЕАЭС имеет договоры о зоне свободной торговли (ЗСТ) с Ираном, Сербией, Сингапуром, Вьетнамом, Кубой, ведутся переговоры с ОАЭ, Индонезией, Египтом, Индией, есть временное соглашение о свободной торговле с Монголией. В этом плане союз уже давно не ассоциируется с постсоветским экономическим пространством.
Все это указывает на растущую привлекательность интеграционного образования, утверждающего особые принципы, которые находят поддержку у возрастающего числа стран. В частности, пространство ЕАЭС — это прежде всего принципы укрепления национального суверенитета, уважение и поддержка независимой внутренней и внешней политики как основа собственной суверенной модели развития. В совокупности это создает фундамент для новой архитектуры более справедливых международных экономических и финансовых отношений, свободных от политически мотивированных решений. А именно от санкционного давления — инструмента управления мировыми политическими и экономическими процессами, который повсеместно используется коллективным Западом.
Не вызывает сомнений, что выработанная в рамках ЕАЭС открытая модель экономических отношений выступает в качестве главного фактора привлекательности союза и его растущей глобальной роли в качестве модели интеграции в любом регионе мире. Эта модель прямо противоположна жестким, закрытым интеграционным структурам европейского типа, вхождение в которые — процесс долгий, и это право надо еще заслужить. И речь не только о торгово-экономических и политических условиях, но и о морально-этических, связанных с принятием либерально-демократической идеологии и других пагубных атрибутов европейской цивилизации. Пример Турции в этом отношении показателен — она двадцать лет ждала у “дверей ЕС”, но ее так и не пустили, отняв много времени и усилий. Недаром на официальном уровне правительство этой страны отказалось от затеи европейской интеграции с заметным облегчением.
ЕАЭС, БРИКС и децентрализация мира
Неумолимо уходит время, когда мировая экономическая и финансовая система всецело зависела от решений, принимаемых в рамках западного мира, который устанавливал и определял правила мировой торговли, инвестиций, финансового и иного регулирования международной экономики. Один-единственный центр принятия мировых решений в условиях роста экономик развивающихся стран Евразии, Востока и Глобального Юга — довольно противоестественное состояние, как исходя из человеческой природы, так и с точки зрения опыта мировой истории. Децентрализация международной финансовой системы, в основе которой расчеты в национальных валютах, — это та система отношений, которую активно внедряют ЕАЭС и БРИКС. Быстрорастущие экономики мира, в числе которых Россия, Китай, Индия, государства Латинской Америки, активно переходят на национальные валюты во внешнеторговых расчетах. И это продолжение устойчивого процесса, который с каждым годом усиливается в рамках БРИКС, доведя расчеты практически до 90 процентов.
В этом году ЕАЭС активно расширяет сеть зон свободной торговли, а вот БРИКС после принятия пяти членов в 2024-м (Египта, Ирана, ОАЭ, Саудовской Аравии и Эфиопии) решил взять паузу в плане расширения. Однако это обстоятельство не останавливает объединение в принятии заявок от заинтересованных стран. Как известно, уже порядка 30 государств подали заявки на вступление, при этом одной из последних стран, которая совсем недавно объявила о желании присоединиться к организации, стал Азербайджан.
Вне зависимости от возможности принимать новых членов, предстоящий саммит БРИКС в Казани уже является самым ожидаемым международным событием, а его решения могут фундаментально изменить будущую архитектуру международных экономических и финансовых отношений.
Мы видим, как ЕАЭС уже сейчас органично встраивается в многополярную экономическую систему, которая формируется на базе БРИКС. Взаимодействие стран ЕАЭС и БРИКС показывает ежегодный рост объемов торговли и перевозок. А с учетом перспектив введения мультимодальных коридоров в Евразии и коридора Север — Юг общее торгово-экономическое и транспортно-логистическое пространство ЕАЭС и БРИКС является не просто олицетворением многополярности, но и отдельным экономически самодостаточным и привлекательным полюсом. Это пространство будет свободно от санкционного давления и негативного влияния западной валютно-финансовой системы. И даже если этот полюс только на пути своего окончательного формирования, он именно тот полюс, которого так не хватало миру все эти годы.
